Даша Кудрявцева - Милана Грей: полукровка [СИ]
Уже показалась платформа, люди на ней кучковались в маленькие группы по три, два человека, заглядывая в окна проезжающего поезда. Я рассматривала радостные лица встречающих, скучающие лица мужчин с табличками и усталые лица, ожидающие свой поезд. Наткнувшись на лицо светловолосой женщины, мои глаза широко раскрылись.
Мама? Я выгнулась, чтобы убедиться, но она пропала. «Привиделось», — решила я и снова поникла. Быстро я пробежалась глазами по лицам людей, стоявших перед остановившимся поездом, стесняясь признаться себе, что ищу желанные синие глаза.
— Милана, пошли, — сказал стоявший за мной Джеймс.
Все тело дернулась из-за укола реальности. Я даже не слышала, как учитель раскрыл двери купе.
Мы вышли из поезда, и я сразу повернулась в ту сторону, где видела маму. Пробегая по лицам, я только все сильнее и сильнее расстраивалась.
— Мила, — услышала я долгожданный, дрожащий голос и обернулась.
Передо мной стояла мама. Ее длинные волосы были заплетены вокруг головы. Бледную кожу и теплые глаза красиво подчеркивало длинное синие платье. По розовым щекам текли слезы. Мои ноги подкосились, но она поймала меня в теплые объятья. Если я сошла с ума, так пусть так будет всегда. Ради этого я готова, готова лишиться ума. Я прижалась к ее пылающему телу, и готова была простоять так всю жизнь.
— Я так хотела тебя увидеть. Я даже не смогла дома вас дождаться и приехала встретить.
Ты так похожа на Джейсона и Алису. Глаза, волосы … Я совсем забыла, как ты похожа на них.
Мои руки упали, и я испугана попятилась. Улыбка мамы поползла вниз. Она не понимала, в чем дело, как и я. Что она говорит? Может мне только чудится, что это мама? Я потрясла головой, пытаясь выкинуть ее образ из головы, но не получалось. Передо мной стояла испуганная мама, моя мама. Я врезалась в Джеймса и посмотрела на него мокрыми от слез глазами. Мистер Логон расплылся в моих слезах, его улыбка исчезла с лица.
— Милана, — резко развернул меня учитель, и слезы слетели с глаз. — Это Лиса. Она сестра твоей мамы, это не мама, Мила. Они сестры, — успокаивал меня он, держа за плечи, пока из глаз не перестали течь слезы.
Выбравшись из хватки Джеймса, я отошла от него. Я вытерла слезы, мокрые щеки щипали от холода. Я посмотрела на Джеймса, на ма… на Лису.
— Тетя? — спросила я.
— Да, — ответил учитель.
— Мамина сестра?
— Да, близнец.
— Тетя, родная… — перебирала я вслух. — Замечательно! — подвела итог я. — Можно вас обнять?
— Конечно, дорогая, — улыбнулась в ответ тетя Лиса.
С разбегу я обняла ее, и в душе, где-то глубоко, где всегда было пусто и темно, зажегся огонь, может, не такой яркий, как требовалось, но его присутствие грело меня. Объятья были другими: родными, но не мамиными. Я вдохнула цветочный аромат духов тети и отпрянула.
— А мне тоже можно? — усмехнулся Мистер Логон, и подошел к Лисе. Приобняв, он поцеловал ее в подставленную щечку. — Милана, твоя тетя — женщина с которой я поклялся провести всю жизнь в радости и в горе. Я с Лисой познакомился на свадьбе твоих родителей, — обнимая тетю левой рукой, Джеймс взял ее за руку, и я обратила внимание на два одинаковых обручальных кольца.
— Пойдемте, нас ждет карета, — сказала Лиса.
Глава 7
— Лиса, мы выйдем на Дырявой площади. Я хотел кое-куда сводить Милану, — сказал мистер Логон, взглянув в окно.
— Хорошо. Я покушать приготовлю, а то не успела, — призналась тетя, смущенно улыбнувшись мужу.
— И долго ты стояла на платформе?
— Не-е-е, — протянула она, мотая головой. — Часика полтора-два.
Джеймс рассмеялся, и Лиса ему улыбнулась. А я, как дура, сидела напротив и улыбалась всю дорогу, разглядывая их уже как родственников. Как бы сухо это не звучало, но мне нравилось просто сидеть и смотреть, как они привычно обсуждают свои семейные проблемы. Мне казалось, что я часть их семьи, нет, мне просто хотелось быть частью такой замечательной семьи. Так почему бы себе не позволить поиграть в «Дочки-матери» и не насладиться этим?
— Тетя Лиса, а у меня есть еще родственники?
— Нет, — тихо ответила Лиса, но, поняв, что это не тот ответ, который я ждала, сказала: — У
Джеймса есть двоюродная сестра, а у нее муж, дочка, которая, кстати, в следующем году будет поступать в твою школу. Я думаю, ты можешь считать их родственниками. Они хорошие, ты им понравишься.
Я ей улыбнулась, но получилось это совсем неискренне. У меня остались только тетя и Джеймс. Замечательно, что у меня хоть кто-то есть. И глупо ныть, ведь совсем недавно я не могла даже мечтать об этом.
— Милана, называй меня Лиса, а то это «тетя» мне не нравится. Звучит так, как будто я старая, — улыбнулась тетя.
— Милана, я тоже хотел бы тебя попросить, за стенами школы называй меня просто
Джеймс, все-таки мы не чужие, — присоединился он.
— Хорошо. Лиса и мист… и Джеймс, — поправила себя я.
Тетю называть по имени я привыкну быстро, так как только недавно познакомилась с ней и еще даже не привыкла называть ее тетей, а вот Джеймса… Его я мистером Логоном называла четыре месяца, и, к тому же, он мой учитель — переучить себя будет непросто.
Пусть это будет ему наказанием за долгое молчание. (Это не было страшным проклятьем, а всего лишь шуточным оправданием.)
Оставшуюся дорогу я все также сидела напротив и рассматривала новоиспеченных тетю и дядю. Родственники — какое замечательное слово. Так все это греет в зимний день. Я согласилась довериться мистеру Логону потому, что было нечего терять. А сейчас я мечтала, чтобы Лиса и Джеймс никогда не покинули меня.
Я плохо помнила родителей, но я помнила любовь к ним. Их нет с нами, но я горжусь ими и люблю их, я им стольким обязана… Я мечтала узнать о них все, все, что они не успели мне поведать. Хотела узнать о проказах папы, о влюбленных взглядах, посвященных маме. Хотелось такой же красивой картинки, как в рекламах или в кино. Но единственные, кто был со мной, это Лиса и Джеймс, замечательная пара, они любят меня, но все-таки они не папа с мамой.
Мы с Джеймсом вышли у уже знакомого мне фонтана. С первой моей встречи с этой площадью мало что изменилось. Дети окружили незамерзающий фонтан. Снежинки трусливо облетали цветную воду и падали на детские ручки. Движение на площади, по сравнению с прошлым разом, уже нельзя было назвать оживленным. Привычные здесь толпы людей спешили спрятаться от холода, только дети подбадривали фонтан смехом, потирая замершие руки в варежках.
Мы свернули в одну из многих узких улочек. Чем дальше мы шли, тем меньше людей нам попадалось, а за оставшиеся полпути нам вообще никто не встретился. Мы уткнулись в высокий деревянный забор: вскинув голову вверх, можно было подумать, что он упирается прямо в серое небо. Джеймс подергал пару шершавых досок и наткнулся на открученную снизу, он отодвинул ее и пропустил меня. Я влезла в дырку, и мои сапоги скрылись в снегу. Из-под снега виднелись горелые доски, еле стоявшие стены, рамы и битое стекло.
